Юлии (имя изменено по ее просьбе) 27 лет. Ее никогда не возбуждали партнеры и даже просто какие-либо люди. Долгое время она имитировала возбуждение, чтобы не обидеть партнера. Сейчас она уже пять лет в отношениях, и последний раз они с партнером занимались сексом два года назад. Юлия рассказала «Холоду» о том, как приняла свою асексуальность, как воспринимает секс и почему разрешила своему партнеру встречаться ради интима с другими девушками.
Я поздний ребенок, и, возможно, поэтому я росла в гиперопекающей среде. Мама не работала, была очень тревожной и сама мыла меня до 14 лет. О сексе в моей семье никогда не говорили — эта тема была грязной и запретной. Порой мне кажется, что даже мои родители не занимались сексом.
Свою сексуальность в подростковом возрасте я не могла изучать: мама запрещала закрывать дверь в комнату, и я спала на двухэтажной кровати со своей сестрой. У меня не было личного пространства, чтобы исследовать свое тело.
У меня долго не было доступа в интернет, а родители давали читать только классическую литературу и энциклопедии про животных. Когда интернет все-таки появился, он был довольно медленный, и я начала читать фанфики про сексуальные отношения. Эта тема вызывала у меня любопытство, но смотреть порно мне было страшно: я постоянно боялась, что за спиной окажется мама.
С подросткового возраста я стала влюбляться в парней, которые не отвечали мне взаимностью. В школьное время у меня была лучшая подруга. Мы были очень близки, постоянно гуляли вместе, одинаково одевались и копили деньги. Сейчас я понимаю, что к ней я испытывала такую же любовь, как и ко всем своим следующим партнерам, но в те времена я считала ее только подругой.
Сама я довольно склонна к слиянию и созависимости в любых отношениях — будь то дружеских или романтических: я словно влезаю под кожу человеку и стараюсь контролировать каждый его шаг.
Мне не сложно, а человеку приятно
В 19 лет у меня закрутились отношения с парнем, который мне не очень нравился, но я все же решила с ним встречаться. Через три месяца у нас случился первый секс. Я не испытала ничего приятного — это ощущалось как физическое упражнение.
В 20 лет я переехала к нему — он жил вместе с мамой. Тогда я начала впервые изучать свое тело и мастурбировать. Когда я делала себе приятно, перестала понимать, зачем мне в постели нужен второй человек. Меня раздражало, что от проникновения я ничего не испытываю, а у моего партнера не получается сделать мне так же приятно, как я сама. Во время секса постоянно хотелось сказать: «Ты мне мешаешь».
Я так и не научилась получать удовольствие от секса, но заниматься им приходилось. Мой партнер инициировал интим, а я притворялась — делала вид, что он меня тоже возбуждает и я получаю удовольствие от процесса. Я воспринимала это как долг: если я не буду делать вид, что мне хорошо, мой парень расстроится. Ведь сказать: «Я не хочу тебя», — это грубо. Я боялась, что у моего партнера появится комплексы и он будет думать, что с ним что-то не так.
Меня успокаивало, что многие девушки на самом деле не хотят секса, но занимаются им и это считается нормой. Я жила как бы в парадигме советских анекдотов, где секс воспринимался как награда мужчине за хорошее поведение. Для меня такие отношения не были чем-то травмирующим и страшным: секс для меня всегда был как помыть посуду или сделать отжимания — простое рутинное дело. Мне не сложно, а человеку приятно.
Со временем заниматься сексом мне стало лень — как пойти на скучную тренировку по фитнесу, где нужно стоять две минуты в планке. После секса я чувствовала облегчение от того, что в ближайшие пару дней мне точно не придется делать это снова.
Потом я начала испытывать чувство вины: я переживала, что не хочу своего близкого человека. К тому же секс стал пресным, и мы оба это понимали. Несмотря на то, что я старалась делать вид, что мне хорошо, страсти никакой не было, и со временем мой партнер тоже начал терять интерес.
Так мы встречались несколько лет. Постепенно сексуальные контакты полностью ушли из нашей жизни, и мы расстались — просто поняли, что нам уже не по пути. Я съехала в отдельную квартиру, которая досталась мне от родителей.
Упражнения Кегеля и курс по минету
Через полгода я начала встречаться с другим человеком. В то же время я заболела молочницей и лечила ее полгода, поэтому интима у нас не было. Возможно, это была психосоматика.
Когда у нас Андреем (имя изменено) случился первый секс, я все так же имитировала эмоции, делала партнеру комплименты и говорила, что мне все нравится. Про себя я думала: «Когда уже все закончится?» Тогда Андрей предложил прекратить, сказал, что я веду себя неискренне и он не чувствует, что я этого хочу.
Он винил себя: переживал, что недостаточно мужественный и привлекательный, раз не может удовлетворить свою девушку. Я утешала его и говорила, что он мне нравится в любом случае.
Я стала сама пытаться инициировать секс, чтобы сделать наши отношения «нормальными». Я по-прежнему не видела проблемы в том, чтобы заниматься сексом без желания. Однако Андрею это не подходило — ему было важно доставить мне удовольствие и почувствовать себя любимым и желанным. Поэтому следующие несколько лет мы пытались наладить нашу сексуальную жизнь.
Я долго убеждала себя, что секс мне не нравится из-за слабых мышц влагалища. Чтобы исправить это, я стала делать упражнения Кегеля, но ничего не помогало — желания все так же не было.
Мы пробовали заниматься сексом орально, и я даже прошла курсы минета, но Андрею это тоже не нравилось, ведь он «не видел моего желания». Потом мы пытались пользоваться секс-игрушками: я получала удовольствие от стимуляции, но мне приятнее было делать все самой. Затем мы сходили на пару сеансов к семейному психологу, но и там зашли в тупик.
Я разрешила ему встречаться с другими
За эти несколько лет я стала больше узнавать о своей проблеме. Так я узнала о существовании асексуальности и поняла, что это про меня. Я приняла как данность, что секса я не захочу никогда в жизни.
У меня не отсутствует сексуальность: я могу возбуждаться, но люди меня не привлекают. Я поняла, что с подросткового возраста меня возбуждала только жесть — истории про психологическое и сексуализированное насилие. Секс меня никогда не будоражил — только страдания, которые испытывают люди. Мастурбировала я именно на это.
Однажды мы с Андреем расстались. Он сказал, что не видит со мной будущего, собрал вещи и уехал, а я осталась плакать. Тогда я решила, что ему так действительно будет лучше. На следующий день он вернулся и сказал, что это была ошибка. Мы не обсуждали причину расставания, но я догадывалась: все дело в сексе.
Чтобы сохранить отношения, я разрешила Андрею встречаться с другими девушками для секса. Я понимала, что не хочу кастрировать своего партнера, ведь это то же самое, как если бы слепой человек запретил зрячему смотреть фильмы. Мне хотелось, чтобы моему партнеру было хорошо.
Вскоре он зарегистрировался на сайте знакомств, где прописал в анкете, что у него есть девушка и он ищет знакомства только для интима. Когда Андрей пошел на свидание, мне стало даже приятно, что он так быстро нашел себе девушку на одну ночь. Однако он вернулся расстроенным и сказал, что ему было неприятно даже держать ее за руку. Оказалось, что он не может вступать в сексуальные отношения без эмоциональной связи, поэтому до секса у них так и не дошло.
Мне было бы все равно, если бы он с кем-то переспал — что в этом такого? Эмоциональная привязанность для меня гораздо важнее: я ревную своего парня не к другим девушкам, а скорее к его друзьям, с которыми у него очень близкие отношения.
Мир не рассчитан на асексуалов
Сейчас мне 27 лет. Мы с Андреем вместе уже почти пять лет, и последний раз секс у нас был два года назад. Я понимаю, что сейчас он сам выбирает оставаться со мной. Однако мне кажется, что мы расстанемся, несмотря на то, что любим друг друга.
Сейчас из наших отношений ушли даже поцелуи. Я довольно тактильная, люблю и целоваться, и обниматься. Мне кажется, что Андрей на меня злится и таким образом мстит: «Ты хочешь меня целовать, а я вот хочу секса. А раз ты не хочешь секса, поцелуев я теперь тоже не хочу».
Мир не рассчитан на асексуалов — гетеросексуальным и даже гомосексуальным парам в этом плане, кажется, проще. Асексуалам сложно заводить семьи, нас очень мало, о нас не говорят — мы будто бы невидимы.
Когда я говорю знакомым о своей асексуальности, я часто замечаю негативную реакцию — в глазах людей читается жалость и немного презрения. Например, одна подруга советовала мне просто подождать, уверяя, что к 40 годам влечение «придет само». Другие называли меня фригидной или говорили: «У тебя просто нормального мужика не было». Мне не важно, что думают обо мне, но больно от того, что это как будто бросает тень на моего партнера.
С другой стороны, может, это и хорошо, что асексуалов не воспринимают всерьез. Например, наша власть не смотрит на асексуалов как на полноценных представителей ЛГБТ. Нас никто не будет вырезать из фильмов и не станут запрещать нам работать с детьми.
