Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
  1. Скандал в Минском колледже искусств: бывший студент обвинил преподавателя в сексуализированном насилии. Тот все отрицает
  2. «Самые грузные сотрудники расположились на канализационных люках». Как охраняли райцентр во время приезда Лукашенко
  3. «Стараются задержать всех, кто засветился». Силовики получили приказ активнее задерживать участников протестов 2020-го — BELPOL
  4. На интервью с Тихановской пришли липовые российские журналисты. Обман раскрыли в самый последний момент
  5. Заканчивается срок давности по «народной» статье за участие в протестах 2020-го. Спросили у юристки, можно ли больше не бояться силовиков
  6. Силовики задержали сотрудницу Минздрава
  7. Еще у одного политзаключенного, похоже, «отжали» недвижимость. Нашлись желающие купить — они устроили «драку»
  8. По указанию «сверху»: для чего Кремль позволяет и как использует агрессивные высказывания Дмитрия Медведева в адрес мировых лидеров
  9. «Человеку хочется прикоснуться к миру люкса». Как одевается личный врач Лукашенко
  10. «Зеркало» отмечает четвертый день рождения — и это печальная новость. Вот почему
  11. Юг зальет, на севере намечается нечто еще более интересное. На Беларусь движется мощный циклон — объявлен оранжевый уровень опасности
  12. Воскресенский рассказал, как комиссия голосовала по вопросу освобождения Тихановского
  13. Общался с Лукашенко и был «главным госпоэтом», но выбрал оппозицию и эмиграцию. Сегодня ему 79 — рассказываем, что изменило его жизнь
  14. В отношении лидера группы «Палац» Олега Хоменко завели уголовное дело
  15. «Вясна»: Силовики активно задерживают беларусов, попавших в кадры документального фильма о протестах
  16. Почему заявления Тихановского многих возмущают? Мнение
Чытаць па-беларуску


/

Исправительную колонию № 1 в Новополоцке называют одной из самых жестких в Беларуси. Освободившиеся оттуда рассказывают о насилии со стороны сотрудников, тяжелых условиях труда и множестве ограничений. Особенно это касается «политических». Какая сейчас обстановка в колонии и как дела у известных политзаключенных, которые находятся там? «Зеркало» узнало у мужчины, который недавно вышел оттуда.

Новополоцкая ИК № 1. Фото: "Беларуская Турма" / VK
Новополоцкая исправительная колония № 1. Фото: «Беларуская Турма» / VK

Имя собеседника изменено для его безопасности.

«Давать по ногам, по почкам, по печени уже не было в порядке вещей»

В колонии № 1 Игорь провел несколько лет. Говорит, что за время заключения не раз пересекался с «политическими», поэтому о том, в каких условиях находятся люди, знает хорошо.

— Последний год к ним начали лояльнее относиться, — рассказывает он. — Раньше можно было просто за любую провинность попасть в ШИЗО, а теперь стали нередко закрывать на такое глаза. Думаю, все-таки они смотрят, что в стране происходит, видят, что 70 лет человеку (речь об Александре Лукашенко. — Прим. ред.). В любом случае понятно, что в таком возрасте больше шансов уйти на покой.

В мае 2023 года в ИК-1 сменился начальник: им стал Руслан Машадиев, ранее работавший заместителем. По словам беларуса, после этого «бить стали меньше».

— Давать по ногам, почкам, печени уже не было в порядке вещей, — утверждает собеседник. — А вообще, конечно, сотрудник сотруднику рознь. Молодые чаще все понимают, закрывают глаза и говорят стараться сидеть потише. Если и есть какие провокации, то больше от осужденных, потому что очень много любителей Путина и России, особенно среди тех, кто по ст. 328 (Незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ и их аналогов. — Прим. ред.).

При этом, продолжает Игорь, к политзаключенным все равно было особое отношение. Если все остальные звонили родным практически каждую неделю, то «экстремистам» выделяли пять минут раз в месяц, приводит пример он.

— Но в последнее время им стали давать по два звонка в месяц, — рассказывает мужчина. — В остальном — мусор таскали только «политические», в церковь их часто не пускали, какие-то работы на локальном участке — это к ним. Так что разница действительно ощущалась.

Игорь говорит, что не пересекался со многими медийными политзаключенными. Например, с экс-претендентом в кандидаты в президенты Виктором Бабарико, журналистом «Радыё Свабода» Игорем Лосиком или же с членом «Союза поляков Беларуси» Андреем Почобутом. Он говорит, что Бабарико и Лосик большую часть времени находились в помещении камерного типа (ПКТ).

— Я знаю, какие там условия — просто пытка. От людей остаются кожа да кости. И неважно, что ты ешь и ничего не делаешь. Вся энергия уходит в обогрев тела, — рассказывает он.

Но мужчина пересекался (но лично не разговаривал) с журналистом и медиаменеджером Андреем Александровым, которого осудили на 14 лет. По словам Игоря, политзаключенный выглядит «обычно для этих мест», выполняет норму в работе на промзоне. Также немного общался с музыкантом Tor Band Юрием Головачом, которого приговорили к девяти годам колонии.

— У него дела хорошо, насколько можно сказать. Проблем с администрацией нет, — утверждает Игорь.

В ИК-1 находится и директор газеты «Беларусы и рынок» Константин Золотых, осужденный на четыре года.

— Хотел с ним пообщаться, но он как-то активно агитировал писать прошения о помиловании. Поэтому я не стал, чтобы не привлекать внимание, — объясняет мужчина. — А так он как все, особых ограничений нет, только как у «политических».

Вид на завод «Нафтан», расположенный в промышленной зоне в 4 км к юго-западу от жилых массивов. На переднем плане — Исправительная колония № 1. Новополоцк, Беларусь. 11 сентября 2021 года. Фото: Агата Квятковская, Белсат
Вид на завод «Нафтан», на переднем плане — исправительная колония № 1. Новополоцк, Беларусь. 11 сентября 2021 года. Фото: Агата Квятковская, «Белсат»

«Больничные просто с температурой можно даже не просить»

Об условиях, в которых находятся осужденные в ИК-1, Игорь отзывается просто: «Непригодные для проживания». Во-первых, в комнату 5 на 10−12 метров заселяют 32 человека, описывает он.

— Дело в том, что в ИК-1 не работал весь корпус на шесть отрядов. Получалось, что все в очень тесных условиях, — рассказывает бывший заключенный. — В этом корпусе шел ремонт. А вообще здания кирпичные, в целом в нормальном состоянии: какой-то ремонт постоянно проводится за счет заключенных. Это многим выгодно: такие взносы могут расценивать как участие в жизни отряда при рассмотрении, например, вопроса УДО (условно-досрочное освобождение. — Прим. ред.).

Во-вторых, продолжает мужчина, вопросы вызывали и условия на территории колонии. Так как там же находится промзона, многие заключенные жалуются на запахи химических веществ.

— Всем этим дышат, причем 24/7. Сильного ветра там не было, поэтому все застаивалось. Иногда даже напоминало смог, — уверяет он. — Такая атмосфера может сказаться на здоровье, ведь люди там не год-два. А некоторые вообще десятки лет.

Несмотря на подобную экологическую обстановку, на состояние заключенных много внимания не обращали. Игорь говорит, что нередко люди с температурой просто не могли попасть к врачу.

— После окончания работы на промзоне там остается только фельдшер. А ему все по барабану: получил ибупрофен от всех болезней и свободен, — возмущается Игорь. — Больничные просто с температурой можно даже не просить, не получишь. Кто-то умудряется, но это очень сложно, много нервов надо. Мне, например, ни разу не дали.

Но подобное отношение было и к тем, кто жаловался на состояние тяжелее простуды, отмечает Игорь. И рассказывает о случае, свидетелем которого стал.

— Мужчина, лет 45, не «политический», ночью стал говорить, что ему плохо: что-то с сердцем было. В медчасти ему даже давление не измеряли, просто дали какие-то таблетки, мол, нефиг симулировать, — вспоминает собеседник. — Подъем в шесть, он пошел на курилку, закурил — и упал замертво. Причем дальше никто из администрации не переживал, осужденного проще списать, чем служебную собаку.

Еще одна история, которую рассказывает Игорь, о пожилом заключенном, который освободился в начале этого года:

— У него был большой срок, он отбыл весь. В заключении у него начались проблемы со зрением, но медики не оказывали никакой помощи. В итоге к выходу человек практически ослеп. Возможно, если бы своевременно его посмотрел окулист, можно было бы что-то сделать. А так там основной принцип: пока еще ходишь, никакой помощи, скорее всего, не получишь.