В прошлом месяце Дональда Трампа спросили, планирует ли он атаковать Иран вместе с Израилем, и президент США ответил: «Может быть, я это сделаю. А может и нет. Никто не знает, что я собираюсь делать». Он дал миру понять, что согласился на двухнедельную паузу, чтобы дать Ирану возможность возобновить переговоры, а затем нанес удар. Становится очевидным определенный шаблон: самое предсказуемое в Трампе — это его непредсказуемость. Он меняет свое мнение. Противоречит сам себе. Он непоследователен, пишет Би-би-си.
Это перевод материала корреспондента Би-би-си. Оригинал на английском языке можно прочитать здесь.
«[Трамп] выстроил крайне централизованную систему принятия решений, возможно, самую централизованную — по крайней мере в сфере внешней политики — со времен Ричарда Никсона, — говорит Питер Трубовиц, профессор международных отношений Лондонской школы экономики. — А это делает политические решения более зависимыми от характера Трампа, его предпочтений, его темперамента».
Трамп использовал это свое качество в политических целях: он превратил собственную непредсказуемость в ключевой стратегический и политический актив. Он возвел непредсказуемость в ранг доктрины. И теперь личностная черта, с которой он пришел в Белый дом, определяет внешнюю и оборонную политику.
Это меняет мировой порядок.
Политологи называют это «теорией безумца» (Madman Theory), когда лидер мировой державы, чтобы добиться уступок, пытается убедить противника в том, что он в силу своего темперамента способен на все. При правильном применении это может стать формой принуждения, и Трамп считает, что это приносит плоды, и он заставляет союзников действовать так, как он хочет.
Но может ли такой подход сработать против врагов? И не будет ли это слабым местом: вместо того, чтобы использовать этот тонкий трюк для введения противников в заблуждение, Трамп демонстрирует устоявшиеся и хорошо задокументированные черты своего характера, а его поведение как раз становится более предсказуемым?
Нападки на союзников и симпатии к Путину
Трамп начал свой второй срок с благосклонности по отношению к президенту России Владимиру Путину и нападок на союзников. Он нанес оскорбление Канаде, заявив, что она должна стать 51-м штатом США.
Он заявил, что готов рассмотреть возможность применения военной силы для аннексии Гренландии, автономной территории Дании, союзника США. Он также заявил, что США должны вернуть себе право собственности и контроль над Панамским каналом.
Пятая статья Североатлантического договора обязывает каждого члена НАТО встать на защиту всех остальных. Трамп поставил под сомнение приверженность США коллективной обороне.
«Я думаю, что пятая статья находится на аппарате жизнеобеспечения», — заявил Бен Уоллес, бывший министр обороны Великобритании.
Бывший генпрокурор Доминик Грив высказался еще жестче: «На данный момент трансатлантическому альянсу пришел конец».
Утечки сообщений членов администрации Трампа продемонстрировали, с каким презрением они относятся к европейским союзникам.
«Я полностью разделяю ваше отвращение к нахлебничеству европейцев», — написал министр обороны США Пит Хегсет своим коллегам, добавив: «ЖАЛКИЕ».
В начале этого года на конференции по безопасности в Мюнхене вице-президент США Джей Ди Вэнс заявил, что Вашингтон больше не будет гарантом европейской безопасности.
По сути, это поставило точку в 80-летней истории трансатлантической солидарности.
«То, что сделал Трамп, вызывает серьезные сомнения и вопросы относительно надежности международных обязательств Америки», — говорит профессор Трубовиц.
«Какие бы договоренности ни были у этих стран [в Европе] с Соединенными Штатами по безопасности, экономике или другим вопросам, теперь они могут быть пересмотрены в любой момент».
«Мне кажется, что большинство людей на орбите Трампа считает, что непредсказуемость — это хорошо, потому что она позволяет Дональду Трампу использовать влияние Америки для получения максимальной выгоды… Это один из выводов, который он сделал, ведя переговоры в сфере недвижимости».
Подход Трампа действительно приносит плоды. Четыре месяца назад британский премьер-министр Кир Стармер заявил в Палате общин, что Британия увеличит расходы на оборону и безопасность с 2,3 до 2,5% от ВВП.
В прошлом месяце на саммите НАТО эта цифра увеличилась уже до 5% — колоссальный показатель, к которому теперь стремятся все остальные члены альянса.
Предсказуемость непредсказуемости
Трамп — не первый американский президент, применяющий «доктрину непредсказуемости». В 1968 году, когда президент США Ричард Никсон пытался закончить войну во Вьетнаме, он обнаружил, что Север несговорчив.
В какой-то момент Никсон сказал своему советнику по национальной безопасности Генри Киссинджеру: «Вы должны сказать северовьетнамским переговорщикам, что Никсон — сумасшедший и вы не знаете, что он собирается делать, поэтому вам лучше прийти к соглашению, пока не началось настоящее безумие», — рассказывает Майкл Деш, профессор международных отношений Университета Нотр-Дам. — Это и есть теория безумца».
Джули Норман, профессор политологии в Университетском колледже Лондона, согласна с тем, что сегодня действительно существует «доктрина непредсказуемости».
«Очень трудно предугадать, что произойдет со дня на день, — утверждает она. — И это всегда было подходом Трампа».
Трампу удалось эффективно использовать свою репутацию непостоянного человека, чтобы изменить характер трансатлантического оборонного сотрудничества. Некоторые европейские лидеры — видимо, чтобы сохранить благосклонность Трампа — принялись льстить и заискивать.
Июньский саммит НАТО в Гааге превратился в показательное проявление подобострастия. Генсек НАТО Марк Рютте отправил перед саммитом «дорогому Дональду» текстовое сообщение, которое сам Трамп впоследствии сделал достоянием общественности.
«Поздравляю и благодарю вас за решительные действия в Иране, это было действительно невероятно», — написал он.
По поводу предстоящего объявления о том, что все члены НАТО согласились увеличить расходы на оборону до 5% от ВВП, он сказал: «Вы добьетесь того, чего не удавалось ни одному президенту за последние десятилетия».
Энтони Скарамуччи, который занимал должность директора по коммуникациям Трампа во время его первого срока, сказал: «Господин Рютте, он пытается поставить вас в неловкое положение. Он буквально сидит на борту Air Force One и смеется над вами».
И в этом может заключаться слабое место «доктрины непредсказуемости» Трампа: действия других могут основываться на предположении, что Трамп жаждет лести. Или что он ищет краткосрочных побед, отдавая им предпочтение перед длительными и сложными процессами.
Если это так и их предположение верно, то это ограничивает способность Трампа совершать трюки, чтобы обманывать противников, — скорее, у него есть хорошо известные и четко задокументированные черты характера, о которых они прекрасно осведомлены.
Кто не воспринимает обаяние и угрозы
Возникает вопрос: может ли «доктрина непредсказуемости» или «теория безумца» сработать в отношении противников?
Президент Украины Владимир Зеленский — союзник, которому Трамп и Вэнс устроили выволочку в Овальном кабинете, — впоследствии согласился предоставить США выгодные условия на разработку украинских минеральных ресурсов.
С другой стороны, Владимир Путин, очевидно, остается невосприимчивым как к обаянию, так и к угрозам Трампа. После очередного телефонного разговора Трамп заявил, что «разочарован» тем, что Путин не готов прекратить войну против Украины.
А Иран? Трамп обещал электорату положить конец вовлеченности США в бесконечные войны на Ближнем Востоке. Однако его решение нанести удары по ядерным объектам Ирана стало, пожалуй, самым непредсказуемым политическим шагом его второго срока. Вопрос в том, даст ли это желаемый эффект.
Бывший министр иностранных дел Великобритании Уильям Хейг утверждает, что это приведет к прямо противоположному результату и заставит Иран с большей, а не меньшей вероятностью стремиться к разработке ядерного оружия.
Профессор Деш согласен с этим.
«Я считаю, что сейчас крайне вероятно, что Иран примет решение о создании ядерного оружия, — говорит он. — Так что не удивлюсь, если они затаятся и сделают все возможное, чтобы завершить полный цикл и провести испытание».
«Я думаю, что другие диктаторы, которым пришлось столкнуться с США и угрозой смены режима, усвоили уроки Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи. Поэтому иранцы будут отчаянно стремиться к обладанию крайним средством сдерживания и будут смотреть на Саддама и Каддафи как на отрицательные примеры, а на Ким Чен Ына из Северной Кореи — как на положительный».
Один из вероятных сценариев — укрепление Исламской Республики, считает Мохсен Милани, профессор политики Университета Южной Флориды и автор книги «Восхождение Ирана и соперничество с США на Ближнем Востоке».
«В 1980 году, когда Саддам Хусейн напал на Иран, его целью был крах Исламской Республики, — говорит он. — Произошло прямо противоположное».
«Это был расчет израильтян и американцев… Что если мы избавимся от верхушки, то Иран быстро сдастся или вся система рухнет».
Потеря доверия к переговорам?
Заглядывая вперед, можно предположить, что непредсказуемость, возможно, и не подействует на врагов, но неясно, удастся ли сохранить те сдвиги, которые она принесла союзникам в последнее время.
Это импульсивный процесс, и есть опасения, что США могут начать воспринимать как ненадежного партнера.
«Люди не захотят вести бизнес с США, если они не доверяют им в переговорах, если они не уверены, что США поддержат их в вопросах обороны и безопасности, — утверждает профессор Норман. — Поэтому изоляция, к которой стремятся многие в мире MAGA, думаю, обернется против них».
Канцлер Германии Фридрих Мерц, например, заявил, что Европе теперь необходимо стать оперативно независимой от США.
«Важность комментария канцлера заключается в том, что это признание того, что стратегические приоритеты США меняются, — говорит профессор Трубовиц. — Они не вернутся к тому, что было до вступления Трампа в должность».
«Так что да, Европе придется стать более независимой в оперативном плане».
Европейским странам придется значительно увеличить оборонную промышленность, чтобы получить оборудование и мощности, которые на данный момент есть только у США, предполагает профессор Деш. Например, у Европы есть своя высокотехнологичная глобальная разведка, но большая часть мощностей предоставляется США.
«Если Европе придется действовать самостоятельно, ей нужно будет значительно нарастить и собственные мощности по производству вооружений, — продолжает он. — Вопросом станет и численность войск. Западной Европе придется ориентироваться на Польшу, чтобы понять, какой численности армии им потребуется достичь».
Все это займет годы.
Действительно ли европейцы были настолько напуганы непредсказуемостью Трампа, что пошли на самое масштабное изменение архитектуры безопасности на Западе со времен окончания холодной войны?
«Это сыграло свою роль, — считает профессор Трубовиц. — Но, что еще важнее, Трамп вскрыл нечто важное… Политика США изменилась. Приоритеты изменились. Для коалиции MAGA Китай — гораздо бóльшая угроза, чем Россия. Для европейцев это, возможно, не так».
По мнению профессора Милани, Трамп пытается укрепить позиции США в глобальном миропорядке: «Очень маловероятно, что он собирается изменить тот мировой порядок, который установился после Второй мировой войны. Он хочет закрепить в нем лидерство Америки, потому что именно Китай бросает вызов этому положению США».
Все это означает, что задачи США и Европы в области обороны и безопасности все больше расходятся.
Возможно, европейские союзники считают, что с помощью лести и реальных политических уступок им удалось удержать Трампа на своей стороне: в конце концов, он подтвердил свою приверженность пятой статье на последнем саммите НАТО.
Но непредсказуемость означает, что это нельзя воспринимать как гарантию — и, похоже, в Европе больше не могут благодушно полагаться на то, что США выполнят свои исторические обязательства по обороне континента.
И в этом смысле, даже если «доктрина непредсказуемости» основана на сочетании осознанной стратегии и вполне реальных черт характера Трампа, — она работает. По крайней мере, на некоторых.